Экстракт из дела о пойманных в степи смертоубийцах Ялуторовского дистрикта и о краже лошадей у киргизцев (1748 г.)
Примечание: В деле упоминается Андрей Санников (Сальников), также известный как Андрей Тараданов, который в 1748 году переселился в ведомство Усть-Каменогорской крепости в д. Убинскую. События, описанные в экстракте, произошли перед переселением.
Экстракт, учинённый в канцелярии Ялуторовского дистрикта, и с подлинного дела о пойманных в степи смертных убийцах Ялуторовского дистрикта — о крестьянах Иване Белопахове, Дмитрии Могильникове и о беглом рекруте Юде Вострокопытове — в убийстве ими в степи крестьян Ялуторовского острога Фёдора Каргаполова, Екатеринбургских заводов Михаила Федорова и в покраже у киргизцев пяти лошадей, да объявлении крестьянами же Федором Меньшиковым их в отысканных в степи за Защитами с рудоискателем Краснослободского дистрикта, крестьянином Михаилом Огневым, медной, железной да признаком серебряной рудам пробе.
Указ генерал-майора Киндермана
В предложении от господина генерал-майора и кавалера Киндермана к секретарю и управителю Ялуторовского дистрикта Бокину от 21-го, в Ялуторовске полученном 27-го числа января, на представлении кавалерии Олонецкого полку, примерного майора Сташкеева, написано:
Ялуторовского дистрикта ото всех обывателей собрать круглые подписи, чтоб они никто без ведома старост и десятников из домов своих ни для каких нужд, нежели за форпосты для промыслов, в противность указа, отлучиться не могли. А ежели кто в доме не будет ночевать, то на другой день по близости места Управителем или комиссаром доносили, а они во все форпосты о таковых давали знать, чтоб подлежали разъездным сыскам и пойманы быть могли, чего де накрепчайше смотреть. А ежели кто пойман будет за форпостами на промыслах, и оных без малейшего упущения по силе указов и его господина генерал-майора и кавалера Киндермана.
Крестьянин Потап Сереткин, который де содержится в Ялуторовской канцелярии под караулом, ведает Сибирской губернии за Ишимом рекою, на степи за Защитами в камнях, прозванием Сараи, Гора Каратал, Копча-горы, и может где быть, что де во оных горах имеются такие руды, в чём ему Огневу они Коклягин с товарищи дали за своими руками подписку.
И просил он Огнев, дабы Высочайшим Императорского Величества указом повелено было для указания ему Огневу вышереченных гор для прииску золото-содержащих, серебряных, медных и других руд означенных крестьян Коклягина, Меньшикова и Сереткина с ним Огневым отпустить, и о пропуске их и о даче им из Ялуторовского пашпорта милостивый указ учинить. А из данного ему Колывано-Воскресенского Горного Начальства канцелярии указу, приказом доношении, приобщил точную копию, которой дан ему за рукою господина генерал-майора Беэра и асессора Порошина.
В котором указе написано по силе де имянного ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА за подписанием его Императорского ВЕЛИЧЕСТВА высочайше собственныя руки указа данного бригадиру, что ныне господин генерал-майор Беэру, мая 1 дня 747 году по 14-му пункту повелено: как в Колывано-Воскресенском, так и в прочих казенных и партикулярных сибирских заводах и в надлежащих около оных местах, где разведать может о каких минералах, чего еще на свете не произошло, по силе данного ему господину генерал-майору Беэру в прошлом 747 году июля 2 дня имянного же ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА высочайшего указа надлежащим порядком осмотреть и освидетельствовать и учинить тем минералам пробы, какие оные явятся, и те пробы со обстоятельными описаниями прислать к ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ.
А ноября де 28 дня оного же 747 году в поданном в канцелярию от него Огнева доношении между прочим объявлено, что в том 747 году в августе месяце Исетской провинции Мехонской слободы деревни Касалбая Ичькинских юрт из отставных драгун татарин Алдимас Тугунаев дал ему Огневу небольшой камушек с признаком серебряной руды, от которой де для пробы отдал он Огнев господину генерал-майору Беэру часть, а в остальном объявил при том своем доношении, и оной руды, где им взята, тот татарин Тугунаев обещал ему Огневу объявить чрез зятя своего башкирца Азнабая места.
И прошлом де он Огнев, чтоб ему для разведывания о помянутой руде и прииску, где найти может вновь всяких руд и минералов для объявления в казну ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА, своим коштом дать и с помянутым татарином Тугунаевым из оной канцелярии с прочим том указ, а поддобытые на пробу руды до Колыванского завода из надлежащих мест за собственным его Огнева прогоны давана б была одна ямская или обывательская подвода, понеже та объявленная от него Огнева руда в Екатеринбургской лаборатории чрез малыя пробы пробована, а по пробе оказалось: из двух цент неров свинца содержится девяносто с четвертью фунта, а из того свинца серебра два с половиной лота.
Того де ради по указу Императорского Величества канцелярия Колывано-Воскресенского Горного Начальства, слушав того от него Огнева доношения, приказала: прежде данного ему Огневу и с порученной от Императорского Величества господину бригадиру Беэру комиссии о прииске руд — прочитан именной Императорского Величества указ, взят и сообщён к наряду, с которой де от него Огнева и взят.
А вместо де оного, как о разведании о показанной объявленной от него Огнева руде татарином Алдимасом Тугунаевым и его зятем башкирцем Азнабаем, так и о прииске вновь всяких руд и минералов для объявления в казну Императорского Величества своим коштом в Сибирской губернии и другие места Российского государства по силе объявленного именного Его Императорского Величества Высочайшего указа дан ему Огневу с прочими.
Оной Его Императорского Величества указ включает, чтоб ему Огневу с товарищи об объявленной руде надлежащим трактом разведать, и если в том месте оной довольно, тако и вновь серебряные, золото-содержащие, медные и другие руды на государевых, монастырских, помещичьих, какого бы кто звания ни был, землях, и кроме же мест, где уже приискано и заводы заведены, приискивать своим коштом.
А чтоб в том прииске всяких руд и минералов ему Огневу те местные обыватели препятствия, запрещения, помещательства не чинили, потребное вспоможение — то ему оной дан указ, кому надлежит объявлять, и по прочтении брать к себе обратно.
А от кого какое запрещение или препятствие в противность вышепомянутого именного Его Императорского Величества указа и состоявшегося в прошлом 1719 году Берг-регламента учинено будет, о тех в канцелярии Колывано-Воскресенского Горного Начальства или где по близости случится доносить в скорости, и под оное чинено будет всякое вспоможение.
А которые руды сысканы будут, оные для проб и свидетельства с показанием, в каких местах и урочищах и на чьих землях приисканы, объявлять: о серебряных и золотых — в оной Канцелярии, а о медных и других, ежели поблизости обыщутся, — в Екатеринбурге в канцелярии Главного Заводов правления в самой скорости.
За что может Огнёв от Императорского Величес тва по силе указов получить милостивое награждение.
А доколе им Огневым не сыщутся достаточные к производству работ и добыче руд надёжные места, и он Огнев Императорского Величества от податей, откуда указом уволен.
Допрос рассыльщика Фоминихина
И оной разсыльщик Фоминихин в Ялуторовской канцелярии допрошен, а в допросе сказал:
Вышепоказанного Коклягина и Мордихина не привёз, ибо их Коклягина и Мордихина обыватель Фёдор Меньшиков да деревенский Еким Бердюгин, рудоискатель, а Краснослободского дистрикта крестьянин Михаил Огнев, взяв, поехал из деревни Меньшиковой из дому от оного Коклягина в степь за Защиты, и при отъезде сказал, что де в степь поедет он Огнев с показанными Коклягиным с товарищи мимо Манаевской защиты для прииску руд.
А потом вскоре после отъезда вышеписанного Огнева с товарищи и беглой поручика Андреева человек — Карп Гусев — за оными же Коклягиным с товарищи бежал.
И по определению Ялуторовской канцелярии о сыске вышеписанных крестьян Мартына Коклягина с товарищи оного апреля 23-го числа представлено в Сибирскую Губернскую Канцелярию доношением же кавалерии Вологодского полку к господину подполковнику Дежелею ? сообщено промемориею.
На которое Ялуторовской канцелярии представление в указе Императорского Величества из Сибирской губернской канцелярии, писанном под № 5048, а в канцелярии Ялуторовского дистрикта полученном 28-го числа мая сего 1748 году, написано:
Велено: вышеписанные бежавшие в степь за Защиту крестьяне Мартын Коклягин с товарищи, сысканы будут, тогда ими изследовать по силе указов и с винными учинить по указам.
А июня 22-го дня в промемории Вологодского полку из полковой канцелярии в Ялуторовскую канцелярию написано, что де о сыске и поимке вышеписанного Коклягина с товарищи от полку Вологодского в Сибирском драгунском полку двоекратно де было предложено, чтоб во всем полку публиковать тако ж и к форпостным командирам о том предложить. А помянутого де Сибирского полку майор Беклемишев присланным Вологодского полку в полковую канцелярию рапортом представляет, что де по репорту к нему от поручика Мякинина явлено: оного де июня 10-го числа, имеющий в Манаевском форпосте команду подпрапорщик Ялымов, ему Мякинину объявил, что де оного июня 7-го дня ездил он Ялымов из Манаевского форпоста с пристойною командою в разъезде и по осмотру его Ялымова оной тракт имеетца расстоянием от Манаевского форпоста к Горюшенским, например, сорок пять вёрст, и по тому де тракту ездил в степь для разведывания пятнадцать вёрст, и оной тракт пришёл Ялуторовского дистрикта из деревни Меньшиковой и пошёл де оный тракт прямо в степь на урочище Копьчиинску дорогу, и проехало на трёх телегах.
Доношение Прокопья Мордихина
А сего июля 6-го числа из вышеписанных отлучившихся в степь крестьян Прокопья Мордихина в поданном доношении в Ялуторовскую канцелярию написано:
Сего де 1748 году после Святой Пасхи на Фоминой неделе в среду, а в котором числе того не упомнит, будучи он Мордихин во оной Меньшиковой деревне при доме своём, и в то время рудоискатель Михаил Огнев, той деревни житель разночинец Мартын Коклягин, подговоря его Мордихина в товарыщи, за той же де Меньшиковой деревни жителей десятника Якима Бердюгина, Фёдора Меньшикова, Михаила Мокеева, да Тобольский житель Антон Чебаев, который де жительство имеет в Подгородном дистрикте в деревне Сниге, и без ведома Ялуторовской канцелярии, якобы для прииску руд, увёл с собою в степь. И тогда вышеписанные рудоискатель Огнев и разночинец Мартын Коклягин стали наряжаться и клали на телеги шкарб свой. При том де были той Меньшиковой все жители, и собравшись на шести телегах, под которыми де лошадей всех было двенадцать, собравшись, ушли в степь по тракту между Манаевской и Вагайской форпостами и вышли прямо на… озера, а от того де озера дошли до Ишима реки, и от того чрез борового… переплавились и дошли до Копчей озера и тут были недель с шесть. А потом де, возвратясь, пошли другим трактом по прежней дороге на средние хмелевые на Копчаской брод, а от того де расстоянием в трёх вёрстах спустились вниз по Ишиму реке и стояли на яру протыке две недели.
И в то время оной их артели были для прииску руды десятник Яким Бердюгин да ямщик Антон Чебаев вверх по Ишиму реке, не в дальнем расстоянии, дней с пять, и возвратясь де оттоль пришёл к вышеозначенному рудоискателю Огневу и прочим его артельщикам и ему Мордихину объявили, что де видели они Бердюгин и Чебаев в Баганаке следы конские и жильё становное на яру, и с реки Ишиму тащена лодка на гору. И он де Мордихин просил у означенного рудоискателя Огнева, чтоб его Мордихина отпустил по вышеозначенным приметам искать воров. По которой де его Мордихина просьбе оной Огнев дал ему Мордихину людей, и с той же своей артели помянутого Бердюгина и ямщика Чебаева, да позвал его Мордихина, будучи тут же промышленным Ишимского дистрикта, Малышкиной деревни, два человека, а имен их и прозваний он Мордихин не упомнит, с которыми и поехал.
И будучи ниже Баганаку в луке Ведермиковой, завидели в степи у озера шесть лошадей, и которым де и приехали и поймав две лошади, в то де время прибежав к ним Царева Городища крестьянин Дементий Могильников, который в Ялуторовской канцелярии бывал по делу. И прибежав, спросили они Мордихина с товарыщи у него Могильникова и у товарищи его — беглого рекрута Юды Вострокопытова да Емуртлинской слободы крестьянина Ивана Белопахова (он же и Безъзадов) — где видали Ялуторовского острога, деревни Пономаревой, крестьянина Фёдора Каргаполова. И при том нашёл он Мордихин с вышезначенными товарищи у оных Вострокопытова с товарищи присыску две сети, образ медной во имя Богоматери. И тогда потом, при лике об оном Каргаполове, таки стали у означенных Могильникова с товарыщи спрашивать. На то они сказали, что де их грех к ним пришёл вышеозначенного крестьянина Каргаполова и Екатеринбургских заводов крестьянина Михаила Фёдорова, убили они Вострокопытов и Белопахов. Чего де ради, видя он Мордихин и товарыщи его означенное их смертное объявление, взяв с реченной Мордихиным с вышеозначенными товарыщи своими, связали и повезли для подлинного изобличения к вышеписанному рудознателю Огневу, которых привезли, и оных Огневу о вышеписанном смертном убийстве объвили. И тот же оные убийцы держаны были недели с полторы, а потом оной Огнев означенных убийцов и с ними найденных пять лошадей послал с ним Мордихиным в Ялуторовскую канцелярию, которые воров и убийц и при них пять лошадей в Ялуторовскую канцелярию и объявил.
А показанной де Могильниковым на шестой лошади в степи убежал неведомо куда. А из показанных артельщиков его Мордихина Фёдор Меньшиков, десятник Еким Бердюгин из степи приехали, имеются в домах своих в деревне Меньшиковой.
А что же де он Мордихин, ведая Императорского Величества запретительные публикованные указы, чтоб в степь за форпосты ни для каких промыслов не ездить, и учинил в противность, и в том Императорского Величества приносит извинение. А означенный де рудоискатель Огнев и при нём Мартын Коклягин, да бывший прежде у него Коклягина в доме беглой от дворянина Черкасова человек Карп Гусев, уехали Ишимского дистрикта в Коркину Слободу.
И по тому доношению воры и смертоубийцы Белопахов и Вострокопытов и приведённые с ними пять лошадей в Ялуторовскую канцелярию приняты, и оные лошади до указу для прокормления отданы с росписью Ялуторовского острога крестьянскому старосте Саве Таишину с товарыщи.
Показания Ивана Белопахова
А в розпросе оные Белопахов и Вострокопытов под батожным битьём сказали, а именно:
Иван Белопахов сказал:
В прошл ом 1747 году, в осеннее время, сговорясь с тобольским ямщиком Суерского острога, деревни Санниковой жителем Андреем Санниковым, да крестьянами того ж острога, деревни Скородумской, Данилом, прозванием Троегубовым, Прокопьем Русаковым, из дому своего уехал он Белопахов самовольством своим в степь за Защиту для промыслу хмелевого к Ышиму-реке. На которые де и проехали воровски в ночи между Вагайской да Манаевской форпостами, и на хмелевьях хмель набрали пудов с десять, которой хмель и Алексей Санникова с товарыщи, набежав — и с форпостов Вологодского полку драгун и выписные казаки, человек с двенадцать — увезли. А он де Белопахов, видя себе поимку, убежал, настал к бывшим для хмелевого промыслу ко крестьянам, а именно: Ялуторовского острога Ивану Тюменцу, Павлу Кореневу, Суерского Алексею Санникову к Дмитрию да Михаилу Осе… А от оных де крестьян Тюменца с товарыщи со стану, по набегу каких вышеписанных де драгун, ушёл Ялуторовского острога ко крестьянам Прокопью Мордихину, Егору Онохину, которые шли из степи в дом пешие. И оный де Онохин стал звать и его Белопахова в дом, с которым де и шёл он из степи до соляного озера Булану.
Повстречались с ними Царева Городища крестьянин Дмитрий Могильников да Кушвинских заводов рекрут Юда Вострокопытов, а с собою везли де на телеге, на двух лошадях, в телеге муки на примете пудов пятнадцать. И тогда де оные Могильников и Вострокопытов звали его Белопахова обратно в степь, с которыми де он, отрекшись Онохина с товарыщи, и отстал. И едучи де степью со оными Могильниковым и Вострокопытовым, наехали в ночи на оного Ялуторовского острога крестьянина Фёдора Каргаполова да Екатеринбургских заводов крестьянина Михаила Фёдорова и умыслили де все обще, чтоб он Каргаполова и Фёдорова убил до смерти.
И вышеписанный де Дмитрий Могильников, взяв из телеги топор, его первым де убил обухом завоцкого Михаила Фёдорова по голове одним разом. А потом де и Фёдора Каргаполова обухом по голове бил дважды, которые де от этого убийства и умерли.
А в то же время он Белопахов и означенный Вострокопытов стояли у лошадей и, взяв у оных Каргаполова и Фёдорова десять сетей для ловли рыб, четыре лошади, котёл медной, пять бобров, да сняли с них, с мёртвых, две шубы да зипун, которые де ими Белопаховым и Юдою Вострокопытовым изношены, и по убиении отъехали от них прочь.
И будучи де подле Ишим-реки, набежал брат оного Дмитрия Могильникова — Дементий — на двух лошадях, и о себе сказал он: ведомства Ялуторовского острога, в деревне Тумашевой в доме у крестьянина Андрея Тараданова набежали де драгуны, и тогда де оного Тараданова из ружья ранили в ногу, которой де от него в той деревне и остался, а оный де Могильников бежал.
И тогда же оному Могильникову в убийстве означенных Каргаполова и Фёдорова сказали, а напротив де того им Белопахову с товарыщи он говорил в поношение на означенных же убитых Каргаполова и Фёдорова: „Братья, что де ладно сделали, и те де на кого лихо будут думать“ И с оными же Могильниковыми и Вострокопытовым приехали в луку Баганскую и поставили для житья избушку.
А потом де, спустя долгое время, в ту избушку приехал вышеписанный Тараданов, токмо де оному Тараданову о убийстве вышеписанных Каргаполова и Фёдорова не сказывали. А на убийстве де Дементей Могильников и другие никто не были, и он де Тараданов о том не ведал.
А из означенной избушки ездили он Белопахов с Дементием Могильниковым и с Андреем Тарадановым в киргиз-кайсацкую орду, которые де от них стояли примерно верстах в пяти. Для мены у которых же на вышеписанную привозную Дмитрием Могильниковым муку обменяли: десять овчин, два тулупа.
Юда Вострокопытов остался на скаковых, да и сверх де того оные киргисцким на скаковые таков и они Белопахов с товарищи в улус киргизкий ездивали неоднократно, и никаких де разговоров и ссор с ними не бывало. Но токмо приезжало к ним к избушке оных киргизцов человек с пять, с которым де один был башкирец, был во услужении у киргизца. И оной де башкирец, означенные взятые у убитых Каргаполова и Фёдорова пять бобров взяв увес с собою а потом де хозяин его киргизец, узнав, что их Белопахову учинили, означенной башкирец обиду из-за бобров без всяких отдали овчинами да живучи де в степи убили они Белопахов с товарыщи девять лисиц да два бобра, и по съезде до зимнего времени, то есть прошлого 1747 году до декабря месяца вышеписанный Дементий Могильников стал его Белопахова звать в Царев Курган, в деревню Чесноковку, к тестю его Могильникова, ко крестьянину Семену Лесникову, в которую де деревню Чесноковку и приехали в ночное время. Могильников ушёл с тестем своим Семеном Лесниковым, а он Белопахов пришёл к дяде своему, крестьянину Герасиму Беззадову. И оной товарищ его Дементей в дом у тестя своего был под укрывательством три дня, а он де Белопахов в той деревне ходил явно, понеже все той деревни жители его Белопахова ведают, для того что он на прежде сего в той Чесноковской деревне живал. А дяде де своему и обывателям назывался, что де приехал он Белопахов из дому своего, а что жить в побеге — о том не объявлял.
А вышеписанный Дмитрий Могильников и Андрей Тараданов и Юда Вострокопытов оставались в степи.
Из оной деревни Чесноковой с показанием же Могильников да с шурином его Иваном Лесниковым уехали в город Тюмень, в котором де будучи января числа, и вышеписанные девять лисиц и два бобра продали в базаре Тобольскому татарину, а как его зовут и чей прозванием — не знает а взяли за десять рублев шестьдесят копеек, и на оные деньги купили они шесть котлов, в том числе чугунных три да железных три, да табаку два фунта.
И по покупке из города Тюмени того ж числа уехали, и будучи де Тюменского ведомства в Шадринских юртах, ночевали у татарина одну ночь, и поехали де по намерению своему, по прежнему, в степь.
И будучи же ведомства Емуртлинской слободы, близ Талицкой деревни, остановились в бору; из того же бору означенный Могильников ездил в реченные Шадринские юрты для покради лошадей, в которой же и покрал одну лошадь, мерина шерстью серого, и, покравши, приехал обратно.
Из того бору уехали в степь на прежнее своё становье в избушку, в которой был только рекрут Юда Вострокопытов, а Дмитрий Могильн иков и Андрей Тараданов уехали на Ишим и с собою де увели четыре лошади.
И при приезде вышеписанные котлы и табак променяли киргизцам, а взяли две лошади да два тулупа.
И выменяв, поехал он Белопахов с показанным Лесниковым в промышленные избушки к Ышимским крестьянам для промену тулупов да азямов на муку, а Могильников и Вострокопытов остались на становье и по приезде оные ишимские крестьяне тулуп да азям отняли и товарища его Ивана Лесникова, взяв, увезли с собою в Коркину слободу, а он Белопахов не дався себя поимать, убежал на становье к Дементию Могильникову, на котором де и были недолгое время и покрали у двух киргизцев двух лошадей, которые де приведены к Ялуторовской канцелярии.
На которых де да на покраденных же означенные Могильников в разных местах, на четырёх лошадях, бежали к Ишиму-реке, и будучи у озера Курейного, которое в расстоянии от Моревского форпосту верстах в пятидесяти, и на том же озере был правящий за капрала Сибирского драгунского полку драгун Василей Чириков да с ним двое его ж полку драгун же да Верх-Суерской слободы обывателей два человека, а как де драгун и обывателей зовут — про то де он Белопахов не знает. И оный де Чириков спросил у него Белопахова: „Что де, где вы были?“ — на что им и сказали, что были в степи для кражи у киргизцев лошадей. А на против де того и оной Чириков о себе сказал, что они поехали к форпосту для поимки крестьянина Мартына Коклягина. И оные де драгун и у Белопахова с товарищи ... и от того де озера, как оной Чириков с командою, так и он Белопахов с товарищами разъехались добровольно в разные стороны.
И будучи де у Ишима реки в Баганацкой луке, и тогда набежав каких вышеписанный Прокопей Мордихин с товарищами, и его Белопахова и Юду Вострокопытова поимали и стали спрашивать о Фёдоре Каргаполове да Екатеринбургского Михаила Фёдорова: убили ли они Белопахов с товарищи? А показанной де Дементей Могильников при поимке бежал неведомо куда, и ныне де где в бегах находится — он Белопахов не знает. Да кроме де показанного многократно у киргизцев в улусах они бывали, и за недостатком у себя хлеба купили кобыльего мяса, которого мяса он Белопахов с товарищи Дементей Могильников и Юда Вострокопытов нехотя себя поморить и пропитание имели. И во течении к де киргизской кучум-мурза у него Белопахова и у товарищей спрашивал: „Что де, в какие люди? Ежели ж вор, то он кучум свезёт их в Русь, а им де в улусы воров не надо“. И о том де они о своих воровствах не сказывали, а других де воров и беглых в степи не видал.
Показания Юды Вострокопытова
Юда Вострокопытов в распросе сказал:
Родом он Сибирской Губернии Ишимского дистрикта Коркиной слободы крестьянин, а деревни Мезенской житель, в которой де деревни по прежней переписи положен был в подушной оклад, и подушные деньги платит повся год. И в прошлом де годах назад тому лет двенадцать по набору Ишимского дистрикта управителя Андрея Черкасова взят был в рекруты и с прочими рекрутами выслан в Екатеринбургский завод, в которых де и находился в заводской работе до 1746 году. А во оном де 1746 году в осеннее время Кушвинского заводу по просьбе его управителем Овцыным отпущен для свидания с отцом своим Борисом в реченную Мезенскую деревню. И об отпуске де за рукою его управителя Овцына дан был пашпорт до срока 1747 году до марта месяца, которым де пашпортом ездил и жил в доме у отца своего недель с двадцать. И до наступления показанного в пашпорте срока пошёл по прежнему в Кушвинский завод.
И будучи де между Новою монастырскою заимкою за деревней Меньшиковой, повстречался на дороге Ялуторовского дистрикта Царева Городища крестьянин Дементий Могильников, и оной де Могильников стал его Вострокопытова звать с собою в степь, с которым де он Вострокопытов и проехал между защиты Вагайской да Манаевской. И оттуда означенной Могильников возвратился по прежнему в жильё, а ему де Вострокопытову велел ехать по степной дороге до брата его Могильникова Дмитрия, с которым де и съехался в степи у озера, прозванием Невидима. И от того де озера поехали с оным Дмитрием Могильниковым в степь к Ишыму реке.
И едучи, повстречали Емуртлинской слободы крестьянина Ивана Белопахова, с которым же поехали к Ышиму и наехали в ночи на самих Ялуторовского острога крестьянина Фёдора Каргаполова да Екатеринбургских заводов крестьянина Михаила Фёдорова и умысля все обще, чтоб оных Каргаполова и Фёдорова убить до смерти. Дмитрий Могильников, взяв с телеги топор, и во-первых убил обухом заводского Михаила Фёдорова по голове одним разом, а потом де и Фёдора Каргаполова обухом по голове бил дважды, который де от того убийства и умерли. А в то время он Вострокопытов и вышеписанный Белопахов стояли у лошадей, взяв де у оных Каргаполова и Фёдорова десять сетей для ловли рыб, четыре лошади, котёл медной, да сняли с них, с мёртвых, две шубы да зипун. А пяти де бобров он Вострокопытов при них Каргаполове и Фёдорове не видал, и оттоль по убиении уехали.
И едучи подле Ишим реки, набежал на них вышеписанный Дементей Могильников на двух лошадях и приехал на становье, поставили для житья избушку. А в убийстве означенных Каргаполова и Фёдорова он Вострокопытов оному Дементию Могильникову не сказывал. Белопахов и брат его Дементьев Дмитрий сказывали или нет о том — де он подлинно сказать не знает. И на том де убийстве кроме его Вострокопытова, Дмитрия Могильникова и Ивана Белопахова других никого не было.
И со становья ездил он Вострокопытов для промыслу зверинного к Ышиму, и тогда де означенные Могильников, Белопахов да Ялуторовского острога крестьянин Андрей Тараданов, которые на становье приезжали без него Вострокопытова, уехали неведомо куда, и оного Тараданова он Вострокопытов в степи нигде не видал.
А потом, спустя недель пять, означенные Дементей Могильников и Иван Белопахов приехали по прежнему… новые, а с собою привезли котлы и табак, которые де он Могильников и Белопахов променяли в киргизских улусах на лошадей и на тулуп. Да и сверх того к киргизцам к ним неоднократно ездивали, а разговоров де никаких и ссор с ними не бывало. А в улусе у оных киргизцов он Вострокопытов не бывал да показанные Могильников и Белопахов привели из киргизских улусов двух лошадей, а сказали якобы тех лошадей киргизской во течении кучум-мурза дал им для съезду порубу на озера. А что покрали — о том де ему Вострокопытову не объявили, и на тех де приведенных вышеписанные Могильников из русских мест четыре лошади уехали к Ышиму реке а взятые де у убитых Каргаполова и Федорова четыре лошади в степи пали. Данный ему Вострокопытову ис Кушвинских заводов пашпорт будучи в степи утерял.
...
Вышеписанные смертоубийцы Иван Белопахов и Юда Вострокопытов, Дмитрей Могильников по силе Соборного уложенья и указу 742 году розысканы в застенке пяткою один раз. (Подвергались допросу с пристрастием в тюрьме с применением пытки „пятование“ один раз).
А с пытки показали то, что в вышеписанных своих прежних распросах показывали, но токмо Иван Белопахов в пополнение показал: в нынешнем 748 году в мае месяце с товарищем своим Дементием Могильниковым приезжали к Цареву Кургану, в деревню Челнокову и приводили с собою покраденных ими — Белопаховым и означенным Могильниковым — в киргизских улусах двух лошадей, жеребцов шерстью гнедых, которые де на пашне и променяли крестьянину Панфилу Сидельникову, за которые взяли две лошади — гнедую да серую. И что те лошади покрадены у киргизцов, о том ему Сидельникову сказывали, и потом уехали по-прежнему в степь.
А о сыску и поимке вышепоказанных беглецов — Мартына Коклягина и беглого дворянина Черкасова, Карпа Гусева и вора Дементья Могильникова — и о присылке их в Ялуторовскую канцелярию к следствию, к имеющему над Ышимскими и Тарскими форпостами кавалерии Олонецкого полку камер-майору Сташкееву и в Ишимскую Управительскую канцелярию объявлено премориями.
Опись приведённым с ворами и смертоубийцами Иваном Белопаховым и Юдою Вострокопытовым лошадей:
А именно:
— мерин шерстью гнедой, приметами: грива на левую сторону, на правом ухе выскару;
— мерин серой, грива налево, правая ноздря порота, на задней левой бедре тавро — два круга;
— кобыла серопегая, грива налево, пятка, правое ухо порото, одна половина снята;
— кобыла шерстью белая, грива налево, правое ухо снято;
— кобыла шерстью карая, грива налево, пятка, оба уши пороты.
В том числе вышепоказанные мерин гнедой да серой Иваном Белопаховым покрадены у киргизцов.
Подлинный экстракт закреплен управителем Бокиным.